|
| Михаил Делягин - «КП»: «Александр II крестьянам дал вольную, дворянству - деньги, а в результате появилась враждебная государству интеллигенция» |
|
2011.03.03 , Комсомольская правда
, просмотров 1115
Почему юбилей отмены рабства в нашей стране остался практически незамеченным? 150 лет назад в этот день (по старому стилю 19 февраля 1861 года) император Александр II подписал высочайший манифест, которым упразднил в России крепостное право. Основа населения страны - крестьянство становилось вольными землепашцами. Дворовая челядь тоже обретала статус свободных людей. Правда, не сразу, а постепенно. Величайшее событие российской истории второй половины XIX века до сих пор не имеет однозначной оценки. Одни говорят, что либеральная реформа была явным благом, другие упрекают царя в ловком мошенничестве, потому что реальной свободы землепашцы-де не получили. Своим видением ситуации с нами поделился известный российский политолог и экономист Михаил ДЕЛЯГИН.
КТО ОСТАЛСЯ В ШОКОЛАДЕ?
«КП»: - Михаил Геннадьевич, почему это произошло так поздно по сравнению с той же Европой? Ведь разговоры о необходимости отмены крепостничества ходили еще в начале XIX века?
М. Д.: - Отмена крепостного права в нашей стране началась в Эстонии в 1816 году, а закончилась в Грузии в 1871-м и Калмыкии в 1892 году: она продолжалась более трех четвертей века. В Европе же оно закончилось в 1918 году - в Боснии и Герцеговине.
На основной территории России крепостное право самое позднее с 40-х годов XIX века тормозило развитие экономики, и необходимость его отмены обострялась. Но и помещики, и бюрократия, и царь полагали, что крестьяне не захотят освобождаться без земли. А если отпустить крестьянина с землей - что останется помещику? И по всей стране были проведены, выражаясь современным языком, социологические исследования: сотрудники Третьего, жандармского, управления в кабаках подпаивали крестьян и говорили по душам. И выяснилось: за считанные 50-е годы, и особенно после Крымской войны, идея личной свободы так распространилась среди крестьян, что их огромная часть была готова освобождаться без земли.
Для правящей бюрократии это было феерическим подарком: без земли можно и освободить.
Освобождение шло на основе предложений дворянских собраний, прорабатываемых долго и тщательно, - и, понятно, в интересах помещиков. Наличие разных вариантов объяснялось различием интересов помещиков в разных климатических условиях, в разных частях России. Но всегда и везде освобождение шло за счет крестьянина и (что очень важно!) за счет государства.
Крестьянин платил 20% стоимости земли, а остальные 80% оплачивал в течение 49 лет (ставка кредита получалась равной 5,6%). Однако стоимость земли часто завышалась в 2 - 3 раза, да и денег у крестьян обычно не было. Результат - возмущение и даже восстания: многие крестьяне не хотели свободы самой по себе и не могли поверить, что их освобождают без земли. Личная свобода, как при либеральных реформах начала 90-х, шла рука об руку со свободой от имущества.
«КП»: - А кто платил остальное?
М. Д.: - Их платило помещику государство - за счет ничем не обеспеченной эмиссии. В результате на помещиков свалились деньги, с которыми они не знали что делать, - и они стали их проматывать во всяких Франциях.
«КП»: - И «Вишневый сад», и всякие там Раневские - это остатки от проматывания тех шальных крепостных денег?
М. Д.: - Точно! Дворяне, которые ничего не умеют и не хотят уметь, только причитать - ой, садик рубят! да мечтать о «небе в алмазах», - во многом были порождены этой раздачей колоссальных денег.
А вишневый сад Чехова - это больше тысячи гектаров. Если и не страна, то какое-нибудь маленькое европейское графство. За такие поместья дворяне получили огромные деньги, которые развратили и загубили их как класс. А когда у правящего класса слишком много с неба свалившихся денег, что получается? - верно: инфляция, которая начинает разваливать не только экономику, но и страну. И, как реакция на эту инфляцию, в конце XIX века приходят всякие Витте - монетаристы вполне в стиле гражданина Гайдара, только без «вашингтонского обкома». И они «завинчивают гайки», разрушая всю социальную среду и порождая этим революцию 1905 года.
«КП»: - Кредит на выкуп земли крестьянами, на 80% до 49 лет, можно даже назвать первой российской ипотекой.
М. Д.: - Да, и такая же циничная, как и нынешняя. Денег-то у них не было и на остальные 20%. Сейчас с учетом завышенной в разы цены жилья половина людей все равно ничего не смогут купить.
СТРАНА РАБОВ, СТРАНА ГОСПОД... ТОЖЕ РАБОВ
«КП»: - А крестьяне на освобождение ответили бунтами...
М. Д.: - На несправедливость, которая началась за 99 лет до освобождения.
Почему-то считается, что дворяне были абсолютно свободным сословием. А ведь примерно через полвека после обращения крестьян в рабство Петр I сделал то же самое и с дворянами, обязав их служить, пока они способны таскать ноги. Если дословно: «служилые люди с земель службу служат, а даром землями никто не владеет». То есть вы владейте, владейте землей с крепостными, пожалуйста, это ваше святое - частная собственность...
«КП»: - Но есть еще у вас и святая обязанность перед государством.
М. Д.: - Именно. И ваше право возникает из вашей обязанности служить государству. Если вы эту обязанность не можете исполнять, ладно, живите. Но если можете и не хотите, тогда, извините, откуда у вас, товарищ дворянин, права, если вы не хотите исполнять обязанности? Пошел вон отсюда. А крестьян мы отдадим более дееспособному человеку. И для крестьянина это было справедливо. Он был рабом человека, который, в свою очередь, был рабом... даже не просто царя, императора, а помазанника Божия. И в итоге получилось христианское царство. То есть личной свободы нет, но наверху все упирается в Бога. Не в деятеля, за которого раз в 4 года кто-то куда-то какой-то листочек опускает, а в господа Бога. Не обидно. И дворяне, и крепостные в общем-то оказываются не в равных, конечно, условиях, но в симметричных: дворянин тоже крепостной, только у государства.
А дальше пошли послабления и нарушения этой системы весов.
«КП»: - Вы про Екатерину II?
М. Д.: - Если бы! Ничтожный Петр III издает в 1762 году Манифест о вольности дворянства, который ломает всю систему. Теперь дворянин свободен перед государством: у него больше нет обязанностей, у него одни права. А крепостные остаются ему служить.
И крепостные такой несправедливости не поняли: если дворянин получил вольную от государства, почему мы не получили вольную от дворянина? Обратите внимание: от Пугачева, появившегося через 11 лет под именем Петра III, ждали вольности крестьянству, веря, что Петр III издал манифесты о вольности и дворян, и крестьян, но второй манифест дворяне спрятали.
«КП»: - Логично.
М. Д.: - У нас же страна устроена не по писаному праву, а по моральному. У нас русская культура - единственная, в которой понятие справедливости абсолютно довлеет над интересами личности. Если вы ее носителю докажете, что ему справедливо повеситься, - он, как в анекдоте, спросит, приносить ли веревку с собой. И здесь то же самое: несправедливо - значит неверно, значит, где-то ошибка.
Даже Екатерина Великая скептически отнеслась к Манифесту о вольности дворянства и формально подтвердила его (конечно, развив его более подробно) лишь почти через четверть века - в 1785 году, перед второй войной с Турцией. Она опиралась на дворянство, но предпочитала держать его в узде, намекая: мне этот манифест Петра III не нравится.
Так что освобождение крестьян давно назрело, исходя даже из логики крепостного государства. Другое дело, что Александр II если и понял, то не смог осуществить принцип действий великих российских руководителей.
ЛОГИКА ВЕЛИКОГО И ПОРОТАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
«КП»: - С этого момента поподробнее, Михаил Геннадьевич. Что это за логика великого российского государя? М. Д.: - Из-за тяжелого климата прибавочная стоимость в России невелика. (Про нефть мы не говорим: тогда ее не было, да и нынешняя ситуация временна.) А раз так - денег мало: одновременно и на развитие, и на процветание правящего класса не хватает. И - вечная история: правящий класс сжирает ради потребления, ибо потреблять хочет, как французские вельможи, все ресурсы - и на развитие их не остается.
Чем великий российский руководитель отличается от обычного? Тем, что занимается развитием страны, а не разговорами об этом развитии. Придя к власти, он видит: сейчас этот правящий слой сожрет и страну, и его самого. И он уничтожает этот правящий слой, опираясь на людей, которых вербует из его низов или вообще из народа, и направляет высвободившиеся ресурсы на развитие. Это называется опричниной.
А Александр II не стал разжиревший непроизводительный класс сносить: зачем хороших людей обижать? Крестьян мы отпустим, но вынужденно: только потому, что революция сверху лучше революции снизу.
Логику развития России он, может, и понял, но реализовать не сумел, и эта логика убила его.
Он ведь не только крепостное право отменил, он провел много других либеральных реформ, фактически создав российскую интеллигенцию. А большинство этой интеллигенции было выходцами из крестьянских семей – и жило с острой болью от сознания, как обмануло с освобождением их родителей государство.
«КП»: - Так ведь царя-освободителя вроде сами разночинцы и грохнули, а не дворяне...
М. Д.: - Были и дворовые интриги. Царский двор в этом сыграл, думаю, решающую роль, а революционеров использовали втемную - как декабристов в 1825-м. Но это уже детали для историков и следователей.
«КП»: - Мы вот, знаете, прикинули на досуге, что в революции не только 1905-го, но и 1917 года вполне могли участвовать люди, которых в детстве пороли на конюшне у барина. Ведь 56 лет прошло всего с отмены рабства до выстрела «Авроры»...
М. Д.: - И участвовали, и помнили, как пороли их самих, отцов, дедов.
Вражда российской интеллигенции к российскому же государству порождена именно этим чудовищно извращенным освобождением крестьян. Ведь именно для детей крестьян выбиться в разночинцы, в интеллигенты было огромным шагом наверх, и совершали его наиболее талантливые, наиболее энергичные люди. Да, были и мещане, и ремесленники - все с бору по сосенке. Но именно крестьяне впервые получили возможность выбиться в люди и выучить детей. Это был огромный слой, который пришел в движение, который рванул вверх, - и именно он прекрасно помнил, как жестоко обмануло его государство.
И ведь это был огромный взлет энергии людей, которые получили возможность работать на себя и строить страну.
Но освобождение оказалось половинчатым... Если вы делаете машину, строите прекрасный «Мерседес» и начинаете, как лошадь, кормить его соломой, «Мерседес» работает не очень хорошо, он начинает ломаться. И с царизмом случилась та же самая штука.
НЫНЕШНЯЯ САЛТЫЧИХА, СКОРЕЕ ВСЕГО, БЫЛА БЫ СЕНАТОРОМ
«КП»: - 150 лет прошло со дня освобождения, а страна ничего не празднует. Почему? Ведь дата круглая, юбилейная.
М. Д.: - А сама идея свободы в обществе и власти не особо популярна. Президент всея Руси вынужден публично разъяснять, что «свобода лучше несвободы». А ведь руководители государства таблицу умножения с трибуны не читают: они говорят только то, что неочевидно, и потому нуждается во впечатывании в мозги всех соратничков. И то, что свобода лучше несвободы, огромной части правящей тусовки приходится разжевывать, ссылаясь на авторитет президента: могут не поверить.
Актуальный анекдот на эту тему начали рассказывать лет 10 назад. Тогда губернаторов еще выбирали, и вот, пойдя на второй срок, победивший губернатор говорит своей команде: свои проблемы мы решили - пора теперь и о народе подумать. И ему отвечают: да-да, Василь Иваныч, вы правы - душ по 150 для начала достаточно.
«КП»: - Похоже, мы живем по кальке с 1861-го. Та же техническая и технологическая отсталость, засилье бюрократии, возрождается сословное, пусть и видоизмененное, общество...
М. Д.: - Юридически, конечно, ситуации сильно отличаются, прав, свобод у человека побольше. Увидев «Мерседес» с мигалкой, шапку люди пока ломать не обязаны. Правда, он имеет возможность вас задавить.
«КП»: - И ему за это ничего не будет.
М. Д.: - Немножко ему придется раскошелиться, может быть. Но, скорее всего, вы будете признаны виновным.
Показателен пример Салтычихи, зверски убивавшей своих крепостных. После разоблачения ее пожизненно посадили в яму - и она через 33 года там умерла. Но это было при проклятом царизме. А сейчас, думаю, она легко стала бы сенатором. Хорошо, хоть вроде таких пока нет.
«КП»: - Подождите, а как же агрохолдинг, где хозяин заявил, что уволит тех, кто будет жить в браке невенчанным, или тех, кто сделает аборт. Это не крепостничество?
М. Д.: - Он же их пока не продает. Рабовладельческий строй в России пока существует в отношении гастарбайтеров, проституток, используемых в сельском хозяйстве и в домашнем рабстве украденных людей, кое-где в отношении заключенных и солдат. А пример агрохолдинга - лишь нарушение Конституции, кто ее из нашего руководства читал? Это ж хозяин, барин: что он захочет, то и будет, а написанное в каких-то бумажонках его не волнует. Как минимум на условный срок этот «хозяин жизни», наверное, наработал. Но есть ли сейчас в России судьи, которые хотя бы читали законы?
Не так далеко от Москвы листовки с призывом «Долой самодержавие и престолонаследие!» официально трактовали как призыв к «свержению государственного строя».
«КП»: - Какого?
М. Д. - Самодержавия, по всей вероятности. А что вы смеетесь? Людям срок грозит реальный, здесь не до смеха. Есть официальное заключение судебных экспертов.
«КП»: - А может, они покусились на Британскую империю?
М. Д.: - Не смешите меня. Суд-то российский.
Вообще где-то вы правы. У нас не так давно был руководитель Госкомитета по делам молодежи, который говорил: ну как же, если молодого человека не пороть, из него патриота вырастишь? Это даже не XIX век, а домостроевщина. И у нас сейчас архаизация по всем направлениям. В таких условиях просто стыдно праздновать освобождение крестьянства.
|
