  |  |    |
  
|
2003.10.01 , "Ведомости" , просмотров 741 Реформа в России идет давно. Уже выросло поколение, которое не помнит жизнь до нее и просто не знает, а что же именно вот уже 15 лет реформируют сменяющие друг друга преобразователи. Пришло время юбилеев: сначала ГКЧП, потом либерализации цен, скоро — начала чеченской войны. Характер их таков, что о них стараются не вспоминать и уже тем более не праздновать. Страна, стыдясь, пытается забыть даже совсем недавнюю историю — и 10 лет расстрела Белого дома не является исключением. Российская элита пытается спрятаться от этой даты, пережевывая итоги визита президента в США и прячась за спину проходящего в Москве Всемирного экономического форума. Ее можно понять. Пересматривая хронику того времени, видишь, как изменилась Москва. Другими стали не только одежда, но и лица людей на улицах. Мы прожили целую жизнь после расстрела Белого дома, и теперь можем, «остановившись и оглянувшись», осознать его влияние. Конституционный кризис, естественный при применении (хоть и с поправками) Конституции аж 1978 г. , борьба за власть, личные характеры, пропаганда не должны заслонять того поразительного факта, что Съезд народных депутатов был более демократичным, чем президент, — и не только по форме, но и по сути: он стоял ближе к народу, лучше видел последствия «шока без терапии» и, соответственно, острее переживал их. За 1992 — 1993 гг. доля твердых сторонников реформ в нем упала втрое — с 46% до 15%. Недееспособность государства была вызвана прежде всего незрелостью общества, его неприспособленностью к довольно развитым демократическим формам и процедурам, слепо заимствованным энергичными руководителями. В результате госаппарат и общество не вынесли груза этих форм и процедур, склонились к неадекватной политике и ввергли страну в жесточайший кризис. Он был разрешен. Формы политического устройства были приведены в соответствие с состоянием уже расшатанного реформами общества, но при этом вместе с грязной водой был выплеснут и ребенок. Вместо замены демократических форм более простыми, но все же действенными произошел фактический отказ от демократии как таковой. Расстрел Белого дома — национальная трагедия, так как именно он превратил демократию (не как набор институтов, а как способ учета интересов и мнений общества) в химеру. После этого она в России была уже только управляемой, а гражданское общество стало аргументом для получения грантов. Россияне увидели в прямом эфире, что теперь они снова не могут повлиять на судьбу своей страны. Расстрел Белого дома создал «реформаторское самодержавие» — мало чем сдерживаемую власть одного лица, свободного от ответственности перед обществом, которая, чтобы иметь хоть какую-то опору и оппонента, создала коммерческую, а затем и силовую олигархию. Без него не было бы ни продолжающейся чеченской войны, ни второго витка падения экономики в 1994 г. , более глубокого, чем даже в результате «шоковой терапии», ни залоговых аукционов, ни распила бюджетных денег под видом развития фондового рынка, ни дефолта 1998 г. Навсегда напугав всякую оппозицию, расстрел Белого дома превратил российскую политику в фарс, в борьбу нанайских мальчиков — и выборы-2004 показывают, что она, похоже, так и не вышла из этого состояния. Многие демократы восприняли его как личную трагедию, как крах надежд на светлое будущее страны. Один из политических помощников Ельцина проявил чудеса изворотливости, чтобы не попасться журналистам; когда же те по приказу его соратников поймали его и буквально прижали к стене, в получасовом интервью умудрился не сказать в поддержку расстрела Белого дома ни слова. Это было расценено как предательство — с весьма серьезными последствиями для него. Даже на прошлой неделе, говоря о софринской бригаде спецназа, диктор одного из официальных каналов телевидения с гордостью подчеркнул, что бригада стала единственным подразделением Вооруженных сил, отказавшимся участвовать в штурме Белого дома. Трагедия в том, что Верховный Совет был не способен управлять страной. Руцкой и Хасбулатов вчистую проиграли по заслугам: по ряду косвенных оценок, их победа (в отличие от гипотетической победы ГКЧП над демократами в 1991 и Коржакова над Чубайсом в 1996 гг. ) принесла бы стране еще большие несчастья, чем победа Ельцина. Вспомним хотя бы угрозы Руцкого распаковать чемоданы компромата и его идею подъема сельского хозяйства с помощью малых атомных электростанций на селе. Исход в их пользу был возможен — реальный контроль президента за силовыми структурами был установлен лишь с первым танковым выстрелом по Белому дому. С 21 сентября и до самого утра 4 октября 1993 г. Россия мягко, незаметно и, казалось, неотвратимо сползала к пропасти гражданской войны. Ее спас народ. Он не поддержал Верховный Совет не только в силу усталости от нищеты и социальной разрухи, но и в силу инстинктивного понимания того, что справедливость, власть и даже самые насущные жизненные интересы сами по себе не стоят крови и войны, не стоят потери жизни. Это народ, а не руководители проявил высшую мудрость и сохранил Россию. Именно поэтому никто, даже самые отъявленные демократы, никогда не смели и заикнуться о сносе сквера памяти, который разбит у стен Белого дома и мимо которого каждый день идут на работу сотрудники аппарата правительства. Это наша память об угрозе ужаса гражданской войны, о мудрости, которая позволила ее избежать, и о цене, которая за это была заплачена. И эта память оказывается более чем актуальной сегодня, когда порядок, созданный расстрелом Белого дома, начинает похрустывать и осыпаться. В условиях небывалого экономического благополучия, при видимости высокой внешнеполитической влиятельности, в отсутствие какой бы то ни было реальной внутриполитической борьбы люди все более враждебно начинают пренебрегать властью. Первый тур выборов губернатора Санкт-Петербурга, уже названный «питерской пощечиной», — звонок именно той системе, десятилетие которой мы переживаем. Сегодня, когда соответствующие идеи и образы уже вбрасываются в сознание раздраженного общества, мы не имеем права забывать: никакая справедливость, никакие интересы, никакая демократия не стоят гражданской войны. Самый плохой порядок лучше самого хорошего хаоса. Самый плохой — и даже не вполне легитимный — президент лучше самой хорошей гражданской войны. Да, 10 лет назад Россия оказалась не готова к демократии. Слепое заимствование демократических форм и процедур, слишком сложных для нее, завело ее в конституционный тупик, лишило легитимных инструментов разрешения кризисов и привело к самоотрицанию демократии. Да, кризис десятилетней давности не изжит, пока демократия остается непосильной ношей для нашего общества. Но ведь демократия рождается внутри, а не дарится снаружи. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| Михаил Делягин © 2004-2015 | |