  |  |    |
  
|
2003.10.27 , "Ведомости" , просмотров 784 Наиболее сильное ощущение от пенсионной реформы связано с тем, как руководители Пенсионного фонда объяснили срыв сроков рассылки «писем счастья», которая началась после даты, к которой ее было обещано закончить. Оказывается, приобретенная ПФР полиграфическая линия не смогла обрабатывать бумагу российского производства. Эта «шоковая терапия» стала для многих четким сигналом сохранения традиционного отношения государства к гражданам и отбила всякий интерес к пенсионной реформе. Начатое с обмана редко кончается заботой и эффективностью. Но пенсионная реформа слишком важна и для людей, и для экономики, чтобы ее можно было, подобно другим бюрократическим новациям, просто выкинуть из головы. Основной ее недостаток — полное отсутствие гарантий не только доходности, но и сохранности взносов. Помимо абсурда с житейской точки зрения (государство берет у меня деньги для передачи мне дохода, но ничего не обещает) , это является еще и юридическим нонсенсом. Ведь пенсионные взносы формально находятся в доверительном управлении у субъектов накопительной пенсионной системы, но при этом являются государственной собственностью. А при доверительном управлении все риски в соответствии со стандартными юридическими нормами ложатся на собственника — т. е. на государство. Последнее же как организатор пенсионной реформы должно отвечать за ее плоды перед выгодоприобретателем, т. е. будущим пенсионером. Отсутствие каких-либо механизмов экономической (а при «управляемой демократии» и политической) ответственности государства придает реформе стойкий привкус МММ и иных афер прошлой эпохи «политической стабильности». Кроме того, простой житейский опыт подсказывает, что в течение 10 лет наша страна теоретически, просто в силу общего несовершенства экономического организма и низкой конкурентоспособности не избежит финансовых потрясений, и, следовательно, незащищенность долгосрочных вложений означает их гарантированное обесценение. Ситуацию усугубляет законодательное ограничение возможностей инвестирования средств государственного Пенсионного фонда. При неразвитости рынка гарантируемых Минфином ипотечных облигаций (неизбежной при стойкой неприязни Минфина к госгарантиям) ограничение возможностей вложения средств госбумагами и банковскими счетами означает, что доходность этих вложений будет ниже инфляции. То есть для граждан, доверяющих государству, пенсионная реформа усилиями этого же самого государства, принципиально не желающего видеть разницу между консервативной и грабительской стратегией инвестирования чужих денег, будет носить выраженный конфискационный характер. Наконец, существенная (хотя и легче всего устранимая) проблема пенсионной реформы — высокое налогообложение. Превышение доходами НПФ ставки рефинансирования облагается налогом на прибыль, а после уплаты всех комиссий и налогов НПФ может забрать себе до 15%. При выводе средств из НПФ инвестиционный доход физического лица облагается подоходным налогом. В итоге в удачном 2002 г. , когда индекс РТС вырос на треть, а паи многих ПИФов подорожали в полтора раза, НПФ в среднем начислили лишь 15% дохода. В силу изложенного (даже без учета значительных в долгосрочной перспективе системных рисков) плоды пенсионной реформы для населения будут смехотворными. По оценке замминистра финансов Беллы Златкис, при зарплате в 5000 руб. (это немного меньше средней зарплаты в России) мужчина 1953 года рождения при «наиболее вероятном», по ее оценке, росте рынка в среднем на 5% в год за десять лет дополучит ежемесячную прибавку к пенсии в размере 73 руб. Понятно, что ни один нормальный человек не будет ссориться с работодателем и принуждать его к легализации фонда оплаты труда из-за подобной суммы. Для понимания смехотворности этой суммы достаточно отметить, что средняя пенсия, выплачиваемая НПФ в первой половине 2003 г. (а ее получали 329 100 человек) , составила 642,3 руб. в месяц! Характерно и наплевательское отношение государства к пенсионной реформе, наиболее ярко проявляющееся даже не в безнаказанности организаторов издевательской чехарды с «письмами счастья», но в неопределенности юридического статуса государственной управляющей компании — Внешэкономбанка СССР — и самого Пенсионного фонда (действующего на основании Постановления Верховного Совета РСФСР аж 1991 г. ). Не менее значим и безбрежный либерализм, проявленный при лицензировании управляющих компаний: из 60 поданных заявок было удовлетворено 55 — при том, что, по мнению участников рынка, жизнеспособными являются 15 — 20 компаний. Люди, доверившие свои пенсионные взносы остальным, практически обречены на их обесценение (напомним, что страхование распространяется только на случаи банкротства компаний, но не на их медленное угасание, которое как раз и является наиболее опасным). Изложенное действительно шокирует, особенно на фоне велеречивых рассуждений чиновников всех мастей. Однако оно позволяет ответить на главный вопрос — о реальных целях, т. е. подлинных выгодополучателях пенсионной реформы. Понятно, что население здесь ни при чем: прибавка к пенсии мизерная, да и ту съедят долгосрочные системные риски. Парадоксально, что и нефинансовый сектор тоже получит не много: хотя «длинные» пенсионные деньги придут на фондовый рынок, в России, как показывает опыт, в условиях незащищенности собственности и произвола монополий путь от его роста до увеличения инвестиций в реальный сектор и модернизации производств может оказаться очень длинным и непростым. Таким образом, основным выгодополучателем от реформы становится слой менеджеров, управляющих созданным ей качественно новым ресурсом — пенсионными взносами населения. В первую очередь это чиновники Пенсионного фонда, который консолидирует основную часть пенсионных взносов, во вторую — сотрудники частных фирм пенсионного сектора, управляющих компаний и НПФ. Смысл реформы, похоже, заключается в изъятии под благовидным предлогом из текущих доходов населения 2 — 6% этих доходов, консолидации их в ресурс уникального качества и вполне безответственной работы с ним в свое удовольствие. Обидно: каждый читатель, думаю, смог бы найти своим пенсионным взносам более достойное и разумное применение. Но главное — то, что при подобных подходах к пенсионной реформе мое поколение в принципе не сможет жить на пенсию. Кризис распределительной пенсионной системы может сделать традиционную пенсию еще менее значимой, чем сегодня, и нам предстоит либо жить на свои сбережения, либо садиться на шею детей, либо не выходить на пенсию вовсе (говорят, этот рецепт предложил Ясин). Впрочем, российские мужчины в среднем и так следуют этому рецепту и просто не доживают до пенсионного возраста; что, осталось решить вопрос с женщинами? Чтобы изменить ситуацию, надо пересмотреть основные принципы пенсионной реформы и исправить хотя бы основные ее пороки. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| Михаил Делягин © 2004-2015 | |