|
| Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: Решающим условием создания эффективной системы международной безопасности является превращение России в мирового идеологического лидера... |
|
2012.03.13 , VIPerson.ru
, просмотров 1126
Необходимость "идеологического прорыва" России.
Россия как цивилизационный и формационный мировой лидер
Возрождается - уже на новой основе - тенденция
к глубокой идеологизации международных отношений...[1]
И. Иванов, министр иностранных дел России, 2003 г.
... иные уже сейчас замечают, другие заметят вскоре,
что сверх того непосильный современный поток уже
избыточной и мелочной информации расхищает
нашу душу в ничтожность, и на каком-то
рубеже надо самоограничиться от него[2].
А. Солженицын
Решающим условием создания эффективной системы международной безопасности является превращение России в мирового идеологического лидера. Точнее, возвращение ей этой роли. Логика здесь проста: сегодня господствуют идеологические подходы к безопасности, в основе которых находятся либеральная система ценностей. Если мы хотим, чтобы представления о безопасности базировались на иной системе ценностей, то мы должны прежде всего предложить такую систему, а только потом, основанные на ней представления о международной безопасности. Пример идеологической инициативы создания Евразийского союза - показателен, хотя все лидеры и попытались откреститься от идеологического содержания этой идеи: уже через 3 недели после инициативы В. Путина в "Единой России" "задумались о создании Евразийской партии"[3].
Политическое и идеологическое лидерство в мире тесно связано с лидерством технологическим. Пример США - наглядная иллюстрация "... превращение США в подлинного формационного лидера на заключительной стадии капитализма началось в 60-х - начале 70-х гг. с появлением в этой стране информационно-технологического уклада", - справедливо подчеркивает академии Н.Симония. И далее: "... в течение каких-то двух десятков лет (этот уклад) начал постепенно пронизывать и интегрироваться в сегменты "традиционной" (т.е. индустриальной) экономики. ... именно в США были созданы условия для расцвета инновационных технологий"[4].
В этом и может заключаться идеологическое лидерство России в мире. Чтобы мы ни говорили сегодня о недостатках коммунистической идеологии, СССР в тот исторический период был благодаря ей мировым идеологическим лидером. Лидером, за которым следовали многие государства.
Ведь весь мировой опыт показывает, что лидерами в мире являются страны, которые опережают другие государства не только по темпам роста ВВП, но которые являются прежде всего лидерами в идеологии[5], т.е. выдвигают наиболее привлекательные идеи, ценности и инновации. Именно так не протяжении многих десятилетний делают Соединенные Штаты, которые ставят эффективность своей стратегии развития в прямую зависимость от идеологического лидерства. В своем предисловии к "Стратегии национальной безопасности" США в 2010 году президент Б. Обама прямо декларирует: "В то время, когда мы борется со стоящими перед нами проблемами, мы должны видеть горизонт, находящийся за ними - мир, в котором Америка будет сильнее, безопаснее и способна к преодолению вызовов, одновременно отвечая ожиданиям всех людей на планете. Для достижения этого мы должны реализовать стратегию национального обновления и глобального лидерства, стратегию, которая восстановит основы американского могущества и влияния"[6].
Это положение особенно ситуация в связи с идеологическим кризисом либерализма в мире, который во многом был усилен наступившим экономическим кризисом 2008-2010 годов в развитых странах. Примером остроты этого кризиса стал соцопрос, проведенный летом 2010 года в Германии, когда более 80% опрошенных высказались против капитализма и его ценностей. Как справедливо заметил Министр иностранных дел России С.В. Лавров, выступая 1 сентября 2010 года в МГИМО(У), "Сегодня весь мир находится на переломном этапе своей эволюции. Либеральный капитализм прошел по кругу за последние 300 лет и уперся в те же ограничители, прежде всего нравственно-мотивационного порядка, которые были составной частью его "родовых мук". Это во многом уравнивает всех перед лицом общего модернизационного вызова...
О реальной повестке дня в Евро-Атлантике, к примеру, говорят дискуссии по поводу т.н. конца прогресса, то есть по таким вопросам, как поиск путей сохранения достигнутого в Европе уровня жизни, приведение потребностей человечества в соответствие с возможностями ресурсной базы планеты, сопряжение стратегий национального развития с необходимостью обеспечения развития в глобальном масштабе. По сути, идет переосмысление самого понятия прогресса"[7].
Другими словами речь идет о том, в мире происходит системная переоценка ценностей, отказ от прежних идей и концепций, объединенных в идеологии либерализма. Для России это означает, что просто скопировать чужой, а тем более казавшийся удачным, опыт, в основе которого лежат либеральные идеи, не удастся, что модернизировать предстоит не только всю экономику, но и общество и, наверняка, государство. Это, в свою очередь означает, что нужна идеология такой модернизации как система взглядов элиты (а не отдельный набор часто противоречивых идей) на цели, приоритеты развития, национальные ресурсы и эффективность их использования, а также адекватную оценку (или переоценку) мировых и внутриполитических реалии. Наконец, как часть идеологии, нужна общенациональная стратегия, которая но может быть сведена, например, только к социально-экономической стратегии, не представляет собой науку и искусство достижения поставленных целей при отсутствии достаточных ресурсов (а ресурсов никогда не бывает достаточно).
К сожалению, в России продолжается болезнь, связанная со страхами реанимации доминирующей партийной идеологии, когда во второй половине 80-х годов А.Н. Яковлевым был провозглашён курс на "деидеологизацию" идеологии. Сегодня некоторые политологи и журналисты даже апеллируют к Конституции России, запрещающей государственную идеологию. Речь идет о Статье 13 (1) Конституции Российской Федерации, где говорится: "В Российской Федерации признается идеологическое многообразие", и (2), где констатируется, что "Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной"[8].
Но, во-первых, речь не идет о "государственной" идеологии, а, тем более, "обязательной". Я имею в виду доминирующую (общенациональную) идеологию правящей элиты и общества, где существует система взглядов на общие ценности, интересы, цели и способы развития, допускающая многовариантные толкования, в т.ч. заложенные в Конституции России, ее федеральных законах, традициях и нынешних объективных потребностях.
Во-вторых, такая идеология не может быть "обязательной" или "устанавливаться в качестве "государственной", т.е. монополией государственных институтов. Но она может и должна быть доминирующей хотя бы потому, что победившая на выборах партия обязана иметь свою идеологию.
В-третьих, опыт управления (в т.ч. российский), показывает что корпорация, отрасль, предприятие, СМИ имеют свои идеологии развития в качестве инструмента управления. Более того идеология сегодня рассматривается в качестве обязательного атрибута повышения эффективности управления.
В-четвертых, "отказываясь" от идеологии, элита на самом деле просто дает возможность чужой идеологии, формировать систему ценностей, цели и стратегии (часто ложные) развития страны.
Наконец, в-пятых, нельзя создать стратегию или долгосрочный план без идеологии. Они - ее частный случай. Так происходит, например, с нынешним "частным случаем" - программами модернизации и инноваций, которые вне системы общепринятых взглядов сплошь и рядом допускают разные толкования и даже крупные ошибки.
Как только мы пытаемся выйти за рамки только технологий, мы сталкиваемся с нерешенными идеологическими вопросами, которые имеют большое практическое значение Так, американские авторы справедливо подчеркивают, например, что "... строительство в России инновационной экономики, экономики знаний, должно стать непрерывным процессом, а не рассматриваться как цель...>>[9]. Но тогда, что же формулируется в качестве цели? Пока что модернизация и инновации рассматриваются чаще как цель или даже самоцель, а не процесс.
Таким образом нерешенность мировоззренческих и идеологических задач становится серьезным препятствием для реализации планов модернизации. "Модернизация, "инновация" "опережающее развитие России", - термины, ставшие наиболее популярными в конце первого десятилетия XXI века, неизбежно натыкаются на известную излишнюю абстрактность, размытость и бессистемность. Насытить эти понятия конкретным содержанием - важнейшая задача, ведь как только мы начинаем рассуждать о модернизации, экономики (не говоря уже об обществе), мы немедленно выходим за рамки только технологических инноваций.
Сегодня такими идеологическими лидерами являются прежде всего те государства, которые не отказались от собственных цивилизационных, религиозных и иных ценностей. Не так уж и важно насколько эти ценности разделяются другими.
В России в последние годы произошли серьезные изменения в информационном обеспечении, которые однако не привели к новому качеству анализа и концептуальных подходов, новым идеям, образам и инициативам. Как справедливо заметил М. Делягин, "... информационный взрыв уже второй раз в истории человечества (после изобретения книгопечатания Гуттенбергом) качественно увеличил объем имеющейся информации. Соответственно, качественно же увеличилось и количество людей, самостоятельно задумывающихся на абстрактные (то есть не имеющие отношения к текущим нуждам практического выживания) темы. Существенно, что эти самостоятельно мыслящие люди из-за ограниченности своих знаний, как правило, приходят к ошибочным выводам, - однако переубедить их в этом устаревшая система управления не может, что является одним из проявлений ее кризиса"[10].
Известно, что обилие информации не тождественно качеству принимаемых решений. Элита страдает отсутствием государственного мышления. Как сказал А.И. Солженицын, "Государственные размышления - это что-то слишком преждевременное для нас"[11].
Все предпосылки для совершения "идеологического прорыва" России во внешней политике созрели к 2010 году. Но он так пока и не произошёл. На мой взгляд, только потому, что результаты внутренней политики страны пока что не впечатляют: уйдя от конфронтационности (что уже хорошо само по себе), Россия пока что так и не предложила миру привлекательного для большинства образа. Своего и международных отношений. Образа, где отказа от конфронтации уже мало. Нужен конкретный, подкрепленный результатами, позитив. А если его нет, то идея.
А с идеями то, как раз плохо. И не потому, что их нет, а потому, что они пока что не востребованы российской элитой. Эта невостребованность, в свою очередь, объясняется нежеланием правящей элиты (или неспособностью?) сформулировать внятную идеологию развития России, ее будущий желаемый образ; где система международной безопасности занимала бы свое, присущее ее, логичное место. Таким образом приходится вновь обращаться к известной схеме взаимосвязи элементов идеологии, обозначив изначально место в ней образа России, ее будущего. Причем в долгосрочной перспективе. 
Как справедливо заметил профессор РЭШ И. Федюкин, "Если смотреть на вещи чуть более стратегически, то тотальное запустение в российских общественных и гуманитарных науках означает. Что и подготовка в университетах будущих экономистов, менеджеров, госуправленцев в 95 случаях из 100 является чистейшей фикцией. Такой же фикцией являются, увы, и многочисленные программы повышения квалификации, обучения "инновационному бизнесу" и проч. В России практически нет профессоров-обществоведов, способных самостоятельно составить такую программу университетского курса, которая отвечала бы современному уровню развития соответствующей дисциплины. Специалистом высокого уровня считается у нас тот, кто может адекватно скопировать программу, позаимствованную с сайта какого-нибудь американского вуза; высший пилотаж - это умение подобрать две-три хорошие программы и их грамотно скомпилировать.
Рассуждая еще более глобально, надо четко понимать: подобное положение вещей означает, что Россия сегодня не участвует в глобальной дискуссии о мировой повестке дня...>>[12].
Между тем такое неучастие, безусловно, отражается на позиции и авторитете России, от которой ждут сформулированного ясно вполне идеологического и политического отношения к международной повестке дня. Конечно же и по отношению к вопросам международной безопасности.
Как справедливо заметила Ирина Рудяк, "Попробуем... сравнить Запад и Восток. Для современного Запада более характерна, конечно же, цивилизационная парадигма. Предпочтение - высоким технологиям, автоматическому промышленному производству, новым направлениям в сфере массовой интернациональной культуры. А для Востока, я употребляю этот термин в собирательном смысле, на первом месте - национальная культура, вера, духовные традиции. Это не значит, что на Востоке пренебрегают достижениями цивилизации, пример цивилизационного рывка в Японии и Китае говорит о многом. Но все же почитание традиционной культуры, сбережение духовного потенциала нации на Востоке приобретают иные черты, чем на Западе"[13].
И в этом просматривается наше преимущество. И. Рудяк верно подметила эту черту, (которую пока что наша элита не прогнозирует в отношениях с Европой: "Если в нашей стране сложится единство культуры, цивилизации и производства новых идей, она может очень достойно выйти из кризиса. А закат в Европе наступает потому, что цивилизация там оторвана от культуры. Во многих восточных странах придерживаются только национальной культуры, здесь чересчур преобладают традиции, поэтому не хватает цивилизации. Вот почему за Россией будущее"[14].
Ситуация обостряется в связи с глубинными процессами, вытекающими из фазового перехода человечества из одного состояния в качественно другое. Как справедливо заметил М.Делягин, "Человечество начало глобальный переход к качественно новому состоянию, к принципиальной иной организации самого человеческого общества, чем та, к которой мы привыкли и с которой традиционно отождествляем себя.
Этот переход осуществляется по целому ряду различных направлений и воспринимается нами как волна разнообразных и слабо (либо вовсе не) связанных друг с другом кризисов. Между тем не только их взаимодействие, но и взаимосвязь их на принципиальном уровне представляются очевидными. Нежелание наше обнажить и исследовать эту взаимосвязь вызвано не только все еще отраслевым характером знания (жестко разграничивающим разные его направления и противодействующим тем самым комплексному подходу), но и страхом обнаружить, что кризисы носят более глубокий характер и требуют от нас больших изменений, чем те, которые мы готовы признать.
В результате все мы не только "не видим за деревьями леса", но и боимся его увидеть, так как подозреваем, что он будет для нас неудобен, опасен и потребует от нас жертв, о которых мы не хотим думать"[15].
Эта опасность осознается (хотя и не всегда признается) правящими элитами разных стран. Прежде всего в тех, где апеллируют к знаниям, а не вере. Именно поэтому в Европе и США меньше всего хотят признать признаки фазового перехода и необходимость смены идеологии.
Россия стоит не просто особняком, но вне этого процесса. Она добровольна отказалась от идеологии, претензий на идеологическое лидерство и трактовку - политическую и идеологическую - происходящих перемен. Хотя не только имеет на это право, но, может быть, одна из немногих наций способна это сделать. Более того, этого ждут в мире. Ждут от нации, давшей человечеству Ф. Достоевского, Л. Толстого, А. Пушкина, В. Вернадского и другие имена не просто писателей и ученых, но мыслителей, способных к качественно новому объяснению происходящих процессов.
Важно понимать, что инициатива, которая должна быть предложена Россией, не будет изначально легко воспринята. Такое могло бы произойти только с очень успешной страной, которая во всех отношениях - социальном, экономическом, правовом и др. - стала бы примером. Россия не стал примером и, наверное, не скоро может им стать. Поэтому ее идеологическая инициатива будет воспринята неизбежно с сомнением и даже с подозрением. И это абсолютно нормально: любое выдвижение, а тем более продвижение, идей встречает очень серьезное сопротивление. Как в свое время сказал Гегель, "Развитие ... есть не бесхитростное и безмятежное проистечение, каким оно бывает в органической жизни, а жёсткая, яростная работа духа" (подч. - А.П.)[16].
Неизбежно, но это отнюдь не означает, что такие идеи перестают выдвигаться. Более того, без борьбы идей нет развития: когда доминируют идеи одного плана, то общество начинает стагнировать. Именно так происходит сегодня в Европе и США. Именно поэтому там и не способны предложить качественно новые идеи.
Именно поэтому такие идеи должна предложить Россия. Идеи, которые будут отвечать национальным интересам России, но, одновременно, и интересам мирового сообщества. Именно поэтому они могут быть восприняты значительной его частью. Но именно поэтому они и не будут восприняты либеральным Западом.
Отдельная тема - стратегический прогноз и стратегическое планирование, которые непосредственно зависят от идеологии. Более того, я бы сказал, являются прикладным идеологическим продуктом.
Во-первых, образ будущей нации и государства - идеологический продукт. Сегодня этот стратегический прогноз является примитивной макроэкономической экстраполяцией. Разница не просто принципиальная, а качественная: в первом случае сознательно формулируется цель, причем цель комплексная, общенациональная. Во втором случае происходит механический перенос современных реалий в будущее. Между тем в эпоху фазового перехода это бессмысленно. Никто не может ясно представить себе развитие тех или иных тенденций просто потому, что появляются и быстро становятся решающими качественно новые факторы - результаты фундаментальных исследований, общественные изменения, изменения в соотношении сил в мире и т.д.
Во-вторых, идеологический прогноз является синонимом постановки задач общенационального масштаба правящей элитой страны, а макроэкономическая экстраполяция превращает результаты такого прогноза в общенациональные цели. Что абсолютно недопустимо.
В-третьих, исходя из результатов стратегических прогнозов (идеологического или макроэкономического) формируется стратегическое планирование, которое может быть амбициозным, либо инерционным. Сегодня оно инерционное.
Сказанное выше имеет самое прямое отношение к проблеме международной безопасности. Если мы используем идеологический прогноз, создаем сознательный образ России в будущей системе международной безопасности и превращаем его в реальность - это одна история.
Если же мы занимаемся макроэкономической экстраполяцией (которая может быть одним из инструментов идеологического прогноза), то мы идем за реальностью, а не формируем ее.
_____________________
[1] Иванов И. Международная безопасность в эпоху глобализации // Россия в глобальной политике. 2003. Январь-март. N 1. С. 1.
[2] Васильев А. Как мы обустроили Россию? // Российская газета. 2010. 17 сентября. С. 1, 6.
[3] Для Евразийского союза создают партию // Известия. 2011. 24 октября.
[4] Симония Н. Многополярность в эпоху глобализма // Аналитические записки. 2010. Апрель-июнь. С. 6, 7.
[5] Идеология - зд. система устоявшихся взглядов доминирующей части элиты и общества, в которых отражаются интересы и ценности, цели, а также основные реалии. Идеология - как упрощенное представление о действительности элиты - предлагает идеологемы и систему управления обществом и государством.
[6] National Security Strategy. Wash. May 2010. P. 1.
[7] Стенограмма выступления Министра иностранных дел России С.В. Лаврова в МГИМО(У) МИД России, 1 сентября 2010 года // МИД России, 2010. 1 сентября / http://www.nid.ru/brp.
[8] Конституция Российской Федерации. Раздел первый. Основные положения. Глава I. Основы конституционного строя. / http://www.constitution.ru/10003000/ 10003000-3.htm.
[9] Ярославский план 10-15-20: 10 лет пути, 15 шагов, 20 предостережений // The New York Academy of Science, August 20, 2010. P. iii.
[10] Делягин М. Базовые кризисы современного человечества: The Great Transition. Доклад Московскому клубу. М., 2009. Апрель. С. 5.
[11] Это и была моя реальная попытка возврата на Родину // Российская газета. 2010. 17 сентября. С. 6.
[12] Федюкин И. Вернуть на карту мира // Ведомости. 2010. 17 сентября. С. 4.
[13] Рудяк И. За Россией - будущее // Стратегия России. 2009. Июль. N 7 (67). С. 41.
[14] Рудяк И. За Россией - будущее // Стратегия России. 2009. Июль. N 7 (67). С. 43.
[15] Делягин М. Базовые кризисы современного человечества: The Great Transition. Доклад Московскому клубу. М. 2009. Апрель. С. 3.
[16] Цит. по: Кузнецов В.Н. Российская идеология XXI века в обеспечении эффективности и безопасности динамично-устойчивого развития России / http://spkurdyumov.narod.ru/Kuznetsov25.
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
|
