Мыслей, идейных векторов в статье имеется три. Первый вектор: Россию, точнее ее элиты, постоянно одолевают две проблемы, две взаимоисключающие склонности — стремление к революционному «забеганию вперед» и одновременно тяга к реакционному застою.
Второй: отсутствие пресловутого «конструктива» у протестных сил. «Сегодня говорят о разных формах обновления политического процесса. Но о чем предлагается договариваться? О том, как устроить власть? Передать ее «лучшим людям»? А дальше-то что? Что делать-то будем?» — вопрошает премьер.
Ну и третий посыл: эмоциональный рассказ о том, как много было сделано за последние 12 лет и как много еще предстоит сделать.
Насчет двух равновеликих опасностей — «забегания вперед» и застойности — соображение, мягко говоря, не новое. «Революция» и «застой» — это те Сцилла и Харибда, о которых и Путин, и Медведев уже не раз высказывались.
«Постоянно повторяющаяся в истории проблема России — это стремление части ее элит к рывку, к революции вместо последовательного развития. Между тем не только российский опыт, а весь мировой опыт показывает пагубность исторических рывков: забегания вперед и ниспровержения без созидания», — неодобрительно и предостерегающе пишет Путин в адрес, надо полагать, интеллектуальной богемы, коллективного идеолога «Болотной-Сахарова».
Строго одернув «забегателей», премьер обрушивается с дальнейшей критикой на другую, реакционную фракцию, которая порождает «склонность к застою, к иждивенчеству, неконкурентность элит и высокий уровень коррупции». При этом в глазах Владимира Владимировича «забегатели-ниспровергатели» и «застойщики» вовсе не являются идеологическими врагами. Напротив, по большому счету это одни и те же люди, перемещающиеся из лагеря в лагерь в зависимости от своего личного места во власти: «При каждом удобном случае «ниспровергатели» буквально на глазах превращаются в «самодовольных господ», которые противятся любым переменам и ревностно охраняют свой статус и привилегии. Либо происходит ровно обратный процесс — «господа» превращаются в «ниспровергателей». Намек на представителей элит 90-х — начала «нулевых» годов более чем прозрачен.
Таким образом, премьер привычно предстает в образе холодного разумом, повидавшего на своем веку мудреца, которого не проймешь фотографиями многотысячных толп. «Уж я-то вижу всю вашу подноготную, знаю, кто за всем этим стоит и чего для себя хочет».
Ссылки на те элиты, которые здесь и сейчас являются сторонниками застоя, иждивенчества и заведомой неконкурентности, — привычный публицистический стиль любого авторитарного правителя. Это в здоровом государстве его фактический глава после 12 лет контроля над всей политической системой не может и не имеет права ссылаться на то, что есть какие-то «элиты», вставляющие ему палки в колеса. Это просто противоречит здравому смыслу: за 12 лет можно вырастить новый управленческий класс, перетряхнуть сверху донизу все чиновничество, весь директорат, от вице-премьеров до начальников ЖЭКов. С полномочиями, равными путинским, за 12 лет можно создать с нуля новые элиты.
Но Владимир Путин, с декабря 1999 года определяющий де-факто всю внутреннюю политику страны, имевший императорские полномочия и императорский же кредит доверия от значительной части народа, в январе 2012-го говорит нам, что часть элит «застойна», нацелена на иждивенчество и коррумпированность. Предстает в образе доброго царя, которых знает о злых боярах, но пока все еще не может обрубить им их коррупционные бороды.
Вторая путинская мысль — отсутствие социально-экономического конструктива у оппозиции и, следовательно, отсутствие почвы для диалога с ней. Представление об оппозиции как о группе помешанных на власти шизофрениках либо как о хитроумных проамериканских грантососах, которым наплевать на реальную экономику, Владимиром Владимировичем, похоже, разделяется вполне искренне. Вряд ли он читал грамотные, стратегические, концептуально важные статьи Михаила Делягина, Владимира Милова, Сергея Жаворонкова и многих других оппозиционных экономистов, как левых, так и либеральных взглядов, предлагающих программы по выводу России из социально-экономического тупика.
Ну и, наконец, третье — это «старая песня о главном», которая, подобно гимну СССР, время от времени местами корректируется в угоду текущему моменту, но поется уже долгие годы. Мы спасли страну от Хаттаба, Басаева и полного развала, достигли внушительных показателей, словом, «стали более лучше одеваться». Да, сырьевая экономика себя уже исчерпала, поэтому сейчас мы будем очень технологически продвинутыми и модернизационными. «Только от нас зависит, как мы ответим на сегодняшние вызовы и как используем свой шанс, чтобы укрепить себя и свое положение в быстро меняющемся мире. В ближайшие недели намерен представить на общественное обсуждение более конкретные соображения на этот счет», — многообещающе завершает свой текст Владимир Путин.
Во всем тексте — ни тени рефлексии, критического анализа, сожалений о чем-либо. Ни малейшего намека на допущенные ошибки, «перегибы» при выстраивании политической системы. «Мне ничего дельного не предлагают, я спас страну 12 лет назад, спасу ее и сейчас, с «забегателями-ниспровергателями» и с «застойщиками» разберусь. Конечно, как всегда в рамках правового поля», — вот вся выжимка из премьерской статьи.
Хорошо, что хоть обошлось без бандерлогов и контрацептивов — по-видимому, премьер все же предпочитает отвешивать крепкое словцо в телеформате.
