«Есть ли надежда на изменение ситуации? И если да, то в каком горизонте? Слушаю ваши передачи — всё безнадёжно. Моему ребёнку 11 лет, переживаю за будущее». Значит, так. Ничего безнадёжного нет. Я действительно говорю о проблемах. У нас есть чудесные средства массовой информации, где вам расскажут про достижения. Но я говорю о проблемах, о том, что не решено, о том, что делается плохо, о том, что делается неправильно.
Насчёт того, что всё безнадёжно и всё плохо. Извините, мы с вами принадлежим к людям, прадеды которых пережили (не все) чудовищную Первую мировую войну, революцию и не менее чудовищную гражданскую, когда просто от ослабленности организма, потому что нечего было есть и люди страшно нервничали, из-за вульгарного гриппа умерло миллион человек.
Наши прадеды и наши деды пережили коллективизацию, когда страну пересаживали с лошади на трактор, а в процессе пересадки оказалось, что тракторов-то нет, потому что американские трактора ломаются, у нас не работают, и их не починишь. И при этом в силу, что называется, большого энтузиазма и низкой культуры управления у людей забирали последнее. Люди предпоследнее прятали, а потом от этого спрятанного травились, потому что если вы будете есть гнилое зерно, то вы опухнете. Вот выражение «пухнуть с голоду» — это потребление порченого зерна, как правило.
А дальше у кого деды, у кого родители пережили войну — самую страшную, которую просто можно только себе представить. Степень ожесточения в этой войне мы с вами себе представить не можем. А потом был голод 1947 года. А перед этим был Большой террор — и он не только начальства коснулся, сказки эти рассказывать не надо. А потом — что коснулось очень многих — была борьба с «безродными космополитами».
А потом были хрущёвские реформы, безумные абсолютно, когда, скажем, военных превращали во врагов народа. Сейчас это забылось, а это было при Хрущёве. Потому что нужно было как-то сократить расходы на армию, сократить армию, и ничего лучшего товарищ Хрущёв не придумал, как военных при помощи пропагандистских мер превращать во врагов народа. А потом начался потребительский дефицит с 1969 года, «колбасные электрички». А наши родители (ну, у кого-то деды) пережили застой, когда «безвременье вливало водку в нас», как пел Высоцкий.
А мы с вами, между прочим, уважаемые коллеги, пережили 90-е годы. Это социальный геноцид, с которым, в общем-то, мало что может встать рядом в истории человечества, когда, не убивая людей физически, людей истребляли морально и социально-экономическими методами. Мы всё это пережили.
И у нас, конечно, будут большие проблемы. У нас и сейчас большие проблемы, но это не основание для безнадёжности. Во-первых, наши проблемы — ничто по сравнению с проблемами не каких-то там абстрактных предков и поколений, а наших с вами конкретно родителей (родителей тоже, между прочим), дедов, прадедов и так далее. Просто ничто! Расслабьтесь.
Во-вторых, человек так устроен, что он воспринимает в первую очередь проблемы, а не возможности. Это стандартная рыночная фраза, но это правда. Нам от этого надо лечиться. Наша культура ориентирована на справедливость, и мы боимся счастья… У нас есть плюсы, а есть минусы. Мы боимся счастья как религиозного греха. Это тоже нужно в себе вылечивать. Нужно учиться радоваться счастью, учиться быть счастливыми. Это нужно.
И у нас будет очень много проблем. Нам будет очень страшно, потому что ломаемся не мы, ломается весь мир. В истории человечества таких сломов ещё не было. И я об этом могу говорить долго. Но это не значит, что всё безнадёжно. Люди выживают, и выживают хорошо в самых сложных условиях. И страх перед жизнью, естественный и понятный, — это не основание для того, чтобы ставить на себе крест.
Вот вашему ребёнку 11 лет. Он будет жить во время, наполненное самыми потрясающими и самыми невообразимыми изменениями, если вы его научите правильно относиться к жизни. Я не говорю про хорошее образование, это сложно, но можно постараться хотя бы учить по старым советским учебникам, которые есть в интернете в открытом доступе. Но даже если вы не сможете дать ему хорошее образование, а научите просто правильно воспринимать жизнь, быть гибким, думать, принимать решения и отвечать за них перед самим собой, не считать себя жертвой обстоятельств…
Знаете, я очень не люблю «профессиональных москвичей». Это люди, которые родились с серебряной ложкой во рту и всю оставшуюся жизнь посвятили переживанию по поводу того, что серебро не той пробы. Вот если вы научите своего ребёнка не быть таким — знаете, ему будет очень интересно жить. Никто не гарантирует нас от трагедии, никто не гарантирует нас от несчастья. И да, их у нас с вами и наших детей будет больше, чем в гуманистичном Советском Союзе, по крайней мере, последних десятилетий. Намного больше. Но это не основание, чтобы использовать слово «безнадёжно».
Что касается изменений в нашей стране. Следующий год мы поживём примерно так же, только хуже. Дальше будут изменения. Потому что народ, лишённый государства, и народ, оказавшийся в ситуации, когда Правительство и Банк России, по сути дела, ведут против него либеральную войну на истребление, насколько я могу судить, — этот народ поневоле, из инстинкта самосохранения это государство, это Правительство и Центробанк себе вернёт. Хотелось бы, чтобы по-хорошему. Большое количество разумных людей прилагают усилия для того, чтобы это было по-хорошему, а не как обычно. Но если будет как обычно — значит, нам в этом жить и нам с вами эту задачу решать. Единственный гарантированный способ погибнуть — это опустить руки, махнуть на себя рукой и сказать: «Всё безнадёжно». Вот отчаяние нужно себе запрещать категорически! Люди от этого умирают даже в самые благополучные времена.
Тут пишут: «Вот вы говорите о грабительской приватизации. А сначала была грабительская национализация в пользу класса партхозноменклатуры». Дорогой коллега, это неправда, это ложь. Я напомню, что при Советском Союзе государственной собственности просто не было как категории, была собственность общенародная. И когда у предприятий забирали прибыль, эту прибыль потом возвращали им в инвестиции, в экономику. И да, действительно, зарплаты были маленькие. Но тактично умалчивается, что примерно половина всего богатства страны находилась в так называемых общенародных фондах потребления, и эти фонды обеспечивали достаточно высокий уровень потребления.
Да, у партхозноменклатуры были привилегии — абсолютно незаслуженные, абсолютно чудовищные и абсолютно развращающие. Но, извините, эти привилегии были ничто на фоне привилегий нынешних. Давайте согласимся с этим. Я очень люблю фильмы 1989 года, 1990 года и 1991 года — они успели показать, как чудовищно разлагалась партхозноменклатура. И я помню, как я смотрел эти фильмы в начале 90-х и буквально истекал классовым гневом по поводу того, как они хорошо живут. А буквально через 4–5 лет, в середине и во второй половине 90-х, я пересмотрел их ещё раз — и я не понимал, о чём вообще эти жалкие курятники, в которых жила эта партхозноменклатура.
Я напоминаю, что в условиях именно общенародной собственности класс партхозноменклатуры был. Попытка его уничтожить и попытка поставить его на службу обществу привела к Большому террору 1937–1938 годов. То, что его не удалось сломать, не удалось подчинить народу, привело к катастрофе Советского Союза.
Но при всём том Советский Союз обеспечивал бесплатное образование (лучшее в мире, если брать массовое образование), бесплатное здравоохранение (лучшее в мире, если брать массовое здравоохранение), обеспечивал почти бесплатное ЖКХ, почти бесплатный городской транспорт, обеспечивал бесплатные квартиры, обеспечивал безопасность, о чём сейчас забыто прочно, обеспечивал достойные пенсии, обеспечивал бесплатные кружки детям, бесплатный досуг детям и юношам тоже, кстати говоря.
Сейчас нам усиленно рассказывают о том, что этого всего не было, потому что этого не могло быть. Но, дорогие коллеги, это было, и это было в условиях общенародной собственности. Это не значит, что нужно пойти по пути Хрущёва и ликвидировать рынок. Но нужно пойти по примеру хотя бы цивилизованной Германии и зафиксировать, что собственность, которая не служит народу, которая враждебна народу, права на существование не имеет. А если собственность служит обществу — да, конечно, она святая, она священна.
Насчёт прогноза сообщают: «В Минэкономразвития завезли свежую кофейную гущу!» Если вы не возражаете, я у вас это украду.
Да, Великий Немой, вы опять правы (что-то я вас всё время цитирую сегодня), почти все либералы были членами КПСС. Господин Чубайс вообще вступил в КПСС то ли в 22, то ли 25 лет — что для молодого интеллектуала было практически невозможно. И исследователи полагают, что это одно из доказательств того, что он действительно сотрудничал с нашими замечательными спецслужбами. Хотя в то время это был скорее плюс, чем минус.
Давайте примем звоночек. Пожалуйста, говорите, вы в эфире.
РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Михаил. Спасибо вам, что объяснили, почему банки требуют резидентство указать. А скажите, пожалуйста, почему при вкладах в банке они требуют ещё указать место работы и телефон начальника. Вот почему?
М.ДЕЛЯГИН: Знаете, у меня телефона начальника ни разу не требовали. Но, вообще говоря, классическое злоупотребление, на мой взгляд, положением. Место работы — может быть. Но телефон начальника, чтобы потом на вас жаловаться? Я думаю, что с таким банком лучше не связываться, честно говорю, потому что всё непонятное должно пугать. Не говоря уже просто об утечке информации.
Давайте ещё звоночек примем. Пожалуйста, говорите, вы в эфире.
РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Михаил, Москва. Вы говорите, что мы выживали в семнадцатом, тридцатом седьмом, сорок первом…
М.ДЕЛЯГИН: Да не мы с вами.
РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Такой вопрос. Мы всё выживаем и выживаем. А когда же жить-то будем?
М.ДЕЛЯГИН: Вы знаете, вы будете жить тогда, когда захотите жить. Я одного очень пожилого человека, который попал в горнило коллективизации… Он был кулацким сыном, убежал, долго прятался, а потом оказался среди тех, кто создавал колхозы, потому что деваться ему было совсем некуда. И я его спросил: «Ну, как было? Расскажите». Он говорит: «Ты понимаешь, я как раз женился, и мы были счастливы. Я не помню». Он сказал правду, он не хотел от меня отмахиваться. Вот маму моей жены родили в ноябре 1941 года в Чите. Строго говоря, это была квинтэссенция ада. На вокзале её родили, если я правильно помню.
Но, понимаете, жить можно везде. Это вопрос вашего восприятия. Если вы будете переживать, что у вас жидок суп или мелок жемчуг, или у вас серебро в ложке не той пробы, или на вас косо посмотрел начальник… Маяковский сказал: «Гвоздь в моём сапоге кошмарнее, чем фантазии у Гёте». Я знаю, что такое гвоздь в сапоге, я с гвоздём в сапоге проходил неделю (у меня был эпизод в жизни, деваться было некуда). Но, вы знаете, если вы будете зацикливаться на ваших проблемах, вы никогда не будете жить. Вы попадёте в рай и будете дико и отчаянно страдать, и будете мучиться, и сходить с ума, как сходят с ума люди, но не сейчас, а 5, 10, 15, 20 лет назад в развитых странах, когда там ещё было социальное государство в полной мере, и мы удивлялись, что они бесятся с жиру. А вот так вот — они не жили, а они выживали, им просто мешали другие вещи.
