Теперь — о событиях. У нас на самом деле хорошая экономическая статистика. Редко мне приходится произносить слово «хорошая», но сегодня уже, по-моему, второй раз. В третий раз за один месяц Минэкономразвития, прочитав официальную отчётность Росстата, судя по всему, изменило свой прогноз. Вот вы можете себе представить, что действительно наши либеральные экономисты меняют свои прогнозы ну просто как перчатки. Они улучшили прогноз.
У нас теперь в следующем году будет рост 0,6%, в 2018-м — 1,7%, а потом — 2,1%. Это рост уже относительно заметный, только не понятно, за счёт чего он вдруг возникнет, с какого перепугу. Но причина этого роста очень проста — у нас вышла хорошая статистика по промышленности. Да, у нас в сентябре возобновился промышленный спад — аж целых 0,8%. Да, это хуже, чем за все предыдущие месяцы этого года, кроме января. Но тем не менее в III квартале у нас промышленный спад — 0,1%. По итогам первых 9 месяцев у нас промышленный рост — 0,3%. Это некоторая устойчивость.
Учитывая то, как живёт страна, учитывая то, какой вой стоит по всей стране, учитывая, как падают реальные доходы населения, это стабилизация. Да, это стабилизация, извините за выражение, на костях, на ваших костях, уважаемые коллеги-радиослушатели. Ну, скажем так: на костях большинства из вас, эдак 85%. Но тем не менее это стабилизация. Вот в 1999 году был рост на костях, а сейчас стабилизация на костях.
У нас происходит ухудшение структуры промышленности. Скажем, в сентябре в обрабатывающей промышленности — спад 1,6%; в добывающей промышленности — рост больше 2%; в сфере естественных монополий — рост почти 1,5%. Более того, в сентябре месяце у нас на 4% выросло производство тепла. Господа, вроде ледниковых периодов в прошлом месяце у нас не было, было довольно тепло. Куда это тепло ушло? Зачем его вырабатывали? Для чего? Похоже, в лучшем случае на бесхозяйственность, в худшем случае — просто на распил каких-то финансовых потоков. Но тем не менее ещё раз повторяюсь: стабилизация не очень хорошая, стабилизация не очень уютная, но это стабилизация. И Минэкономразвития немедленно отреагировало на неё и улучшило свои показатели. Тем более что стабилизация динамическая — где-то спад, где-то рост.
Скажем, производство тракторов у нас в сентябре выросло в 2,3 раза. Это результат поддержки государства. Это не только девальвация, а это и результат поддержки государства. В целом у нас отечественное производство сельхозмашин, которое в 2013 году составляло четверть (отечественные сельхозмашины, которые на рынке, в производстве, у нас составляли четверть), а в 2016 году составляло уже 54%. И я эти машины видел даже в достаточно глухих местах Красноярского края.
Да, в значительной степени это сборка здесь иностранных комбайнов. Скажем, к востоку от Урала у нас нет комбайновых производств, не осталось, всё зачистили. У нас осталась только сборка на местах иностранной техники и белорусской техники тоже. Я сам был в «Кансксельхозтехнике», в Канске, в районном центре Красноярского края, и видел, как там собирали гомельские комбайны. Российские комбайны Российской Федерации к востоку от Урала не нужны. Но тем не менее собранный иностранный комбайн тоже считается русским. И доля за три года выросла более чем в два раза. Это хорошее достижение.
Сейчас работает программа субсидирования сельхозпроизводства. От 25 до 30% цены сельхозтехники субсидируется, выделено почти 10 миллиардов рублей. И это работает не только на производстве тракторов. Скажем, производство зерноуборочных комбайнов за первые 8 месяцев выросло на треть, кормоуборочных комбайнов — в 1,5 раза. В целом обрабатывающая техника выросла более чем на треть производства. Это хороший результат, и этим можно гордиться.
Тем более что сельское хозяйство, в общем, тоже подпирает, потому что у нас в этом году может быть, как аккуратно все говорят, потому что потери зерна чудовищные, но может быть урожай 114–116 миллионов тонн зерна. Это рекорд. Сельское хозяйство настолько внезапно и сильно напряглось, что у нас сейчас наблюдается нехватка зернохранилищ. У нас реально может возникнуть ситуация во многих местах, когда зерно негде хранить, потому что хороший урожай. Элеваторы — частью приватизированные и разрушенные, а частью просто разрушенные. Потому что когда монополист приватизирует элеватор, он сразу задирает цены, поскольку государство его не контролирует, и к нему перестают возить зерно. Я видел эти элеваторы. Это ощущение, как после войны. Это страшное ощущение. Но тем не менее я думаю, что эту проблему тоже можно будет, по крайней мере, начать решать.
А рост урожая очень большой. В 2014–2015 годах у нас были чудесные урожаи — 105 миллионов тонн. Сейчас ожидается примерно на 10 миллионов тонн больше. Это фантастический рекорд. Экспорт зерна в 2015–2016 сельскохозяйственном году, который 1 июля заканчивается, составил почти 34 миллиона тонн — и это рекорд. В этом году, в новом сельскохозяйственном году, который закончится 1 июля следующего года, ожидается 38,5 миллиона тонн — экспорт зерна. Это фантастика! Это очень хороший результат.
Да, конечно, безусловно, экспорт зерна — это почти такой же позор нашей страны, как когда-то был импорт зерна, потому что экспорт зерна — это импорт мяса. Это зерно нужно было бы в нормальной стране… в нормальной экономике, извините, я оговорился, это зерно должно было бы перерабатываться в комбикорм в том числе. И если экспортировать, то продукцию высокой переработки: муку (хотя она и плохо хранится, но можно упаковать так, что будет храниться хорошо), крупы и всё остальное. Экспорт зерна — это экспорт сырья, как и экспорт сырой нефти. Более того, мы должны это зерно перерабатывать, поскольку в основном это фуражное зерно всё-таки, в комбикорма, чтобы развивать своё животноводство, чтобы кормить себя самостоятельно, чтобы не зависеть от импорта. Но это, я надеюсь, следующий шаг. По крайней мере, мы восстановили производство зерна, мы его нарастили с лихвой. И это результат хороший.
Экспортируют зерно у нас крупные сельскохозяйственные корпорации, которые частично тоже, насколько я помню, зарегистрированы в офшорах, которые тоже, безусловно, злоупотребляют монопольным положением, которые тоже, безусловно, не защищают права трудящихся, как и во всей стране. Но это задачи следующие, о которых мы тоже говорим и будем говорить дальше. Но пока мы имеем хорошую новость — у нас хороший урожай зерна. И судя по всему, потери этого зерна будут большими, но не чрезмерными. Действительно, это хорошая новость, и это большая редкость.
