- В студии доктор экономических наук Михаил Геннадьевич Делягин . Добрый день.
Делягин:
- Здравствуйте. Не уверен, что добрый.
Афонина:
- Я тоже не уверена в этом. Но это привычное для уха многих наших радиослушателей приветствие. Хотя мы будем говорить о той трагедии, которая произошла на шахте «Северная». Авария произошла 25 февраля. Сейчас 36 человек числятся погибшими. Я говорю так, потому что все-таки на многих новостных сайтах и в первую очередь в сердцах и мыслях родных и близких горняков 26 человек, которые были заблокированы под землей, наверное, все-таки остаются живыми. И есть в сердцах надежда на то, что, ну, может быть, совершится чудо. Хотя уже официальные органы сказали, что, увы, к сожалению, выживших под землей нет. В жизни происходят порой невероятные, фантастические события. Дай бог, чтобы одно из них и случилось с горняками, которые сейчас находятся под землей. Тем не менее, у меня к вам вопрос следующий. Как вам кажется, почему гораздо больше времени для обсуждения отводят в последние дни маршу в память Немцова, получит или не получит «Оскар» Ди Каприо? Мы что, к трагедиям привыкли?
Делягин:
- Я не знаю, кто как. Марш Немцова – я могу объяснить, когда в центреМосквы избивают пожилого человека просто за то, что он отказался считать Бандеру героем, и видео есть в интернете, видно, что это никакая не подстава, просто пожилой человек. Может быть, он войну помнит. Может быть, ему родители что-то объясняли про войну. Его избивают за это в центре Москвы. И это нормально. И никого за это не преследуют, не сажают и так далее. Понятно, что на Украине действительно победилГитлер. Во-вторых, нет уверенности, что он не победит и в России. Потому что мы это видим в центре нашего города. И это шок. С другой стороны, была надежда, что люди выживут. И у многих, наверное, есть до сих пор. И те, кого я знаю, просто боялись говорить на эту тему, чтобы, не дай бог, не сглазить. Конечно, добыча угля – это очень опасное дело само по себе. Но у нас много очень страшных было аварий.
И вообще пора было сделать вывод еще в прошлый раз, когда была страшная авария в Междуреченске. Может быть, я что-то пропустил. Но прошлый раз была тогда. И тогда выяснилось, что шахтеры получали зарплату до 40 тысяч рублей. Будь он самый последний стахановец, там буквально несколько человек получали 45. А в среднем была зарплата 25-30 тысяч. Когда было официально объявлено людям, что у них средняя зарплата 80 тысяч, люди стали собираться на площади с квиточками, чтобы просто посмотреть на этих счастливцев и узнать, как можно получать такую зарплату. Город-то небогатый. Выяснилось, потом сильно выяснилось, когда людей несколько раз сгоняли ОМОНом с площади, ОМОН два раза сгонял оттуда, выяснилось, что просто к зарплатам рабочих суммировали зарплату администрации, которая в разы больше. Насколько можно судить, никаких выводов на государственном уровне сделано не было. Я не видел признаков и не слышал о том, как бы усилен технический надзор.
Еще до аварии в Междуреченске сообщалось о том, что рабочих ставят в абсолютно кабальные условия. Пожалуйста, вы можете не работать, если ваш датчик метана показывает недопустимую концентрацию, но в этом случае вы не получите ничего вообще. В результате люди набрасывали ватники на эти датчики и работали, создавая угрозу для самих себя. Была даже выявлена компьютерная программа, которая централизованно занижала данные этих датчиков.
Афонина:
- Давайте узнаем, что происходило на шахте «Северная» и так ли обстоит дело, как вы сейчас говорили на примере других шахт. Глава «Северстали» Мордашов сказал, что 1,5 млрд. чуть ли не ежегодно выделялось на переоснащение шахты, на датчики и прочее.
Дарья Майорова, редактор «КП»-Сыктывкар»:
- Есть несколько мнений о том, насколько была технически оснащена эта шахта. Некоторые источники говорят, что на ней все было в порядке, датчики были исправны, висели они на всех участках. Некоторые говорят о том, что на самом деле датчики закрывали ватниками, когда данные на них зашкаливали. Если показатель был выше двух, шахтеры, чтобы продолжить свою работу, чтобы получить достойную зарплату, закрывали датчики. Средняя зарплата на шахте, говорят, доходит до ста тысяч. Это мы знаем от шахтеров Воркуты. Но официально дается цифра 72 тысячи рублей.
Афонина:
- На шахте «Северный» был ли недостаток кадров?
Майорова:
- Местные жители говорят, что в связи с участившимися трагедиями на шахтах народ очень неохотно туда шел. Говорят, что раньше в забоях работало по триста человек, а последнее время туда еле загоняли сто специалистов.
Афонина:
- Что за участившиеся трагедии? Есть статистика, что за все время, что работает шахта «Северная», на ней погибло 30 горняков. И вот сейчас эта печальная статистика пополнена. Но шахта была не такая уж и проблемная, если исходить из статистики.
Майорова:
- Да, действительно, она не такая проблемная. Но люди говорят не конкретно о шахте «Северная». Действительно, за 50 лет работы шахты на ней погибло всего 30 человек в общей сложности. В нынешней трагедии погибло 36 человек. В 2013 году была аналогичная трагедия на шахте «Воркутинская», которая тоже унесла очень много жизней.
Афонина:
- Спасибо. На шахте «Воркутинская» в 2013 году 11 февраля погибли 19 человек.
- Первые два взрыва на шахте «Северная» прогремели 25 февраля. Причина – внезапный выброс метана. В момент аварии под землей находилось 111 человек. В шахте начался пожар. Первоначально сообщалось, что со всеми горняками установлена связь, погибших среди них нет. Однако выйти на поверхность удалось лишь 81 специалисту. Вскоре спасатели обнаружили тела четырех шахтеров. В ночь на 28 февраля во время спасательной операции на шахте «Северная» происходит еще один взрыв, на том же участке, что и первые два. Погибли шесть человек – пятеро спасателей и один работник шахты. В момент новой аварии в шахте все еще находились 26 шахтеров, заблокированных там ранее. Но ближе к полудню глава МЧС Владимир Пучков заявил, что состояние аварийного участка таково, что не оставляет человеку шансов выжить. Спасательная операция была приостановлена. Компания «Воркутауголь», которой принадлежит «Северная», заявило, что в шахте больше невозможно проводить никакие работы. В результате аварии погибло в общей сложности 36 человек. В республике Коми объявлен трехдневный траур.
Афонина:
- Должны ли олигархи, самые главные люди, которые и финансируют, если это необходимо, предприятия, и следят за их состоянием, не они, а нанятый ими штат, так вот, должны ли лично олигархи нести персональную ответственность за то, что происходит на подведомственном им предприятии? Предлагаю освежить в памяти, как шахта «Северная» была преобразована из государственного предприятия, да и «Воркутауголь» вообще, в акционерное общество, что происходило потом. Небольшая историческая справка.
Наша справка:
- Шахта «Северная» является собственностью компании «Воркутауголь». Ее сдали в эксплуатацию в 1973 году. Всего промышленные запасы шахты «Северная», по оценкам российских и зарубежных экспертов, достигают приблизительно 40 млн. тонн, что способно обеспечить работу шахты почти на 50 лет. Предприятия компании «Воркутауголь» работают на территории Печорского угольного бассейна. Этот район располагает самыми большими в Европе запасами угля – порядка 4 млрд. тонн. Печорский бассейн является единственным в европейской части России, где возможно практически неограниченное наращивание мощностей по добыче коксующихся и энергетических углей. В состав компании «Воркутауголь» входят пять шахт и один разрез. Компания считается одним из самых крупных предприятий угольной промышленности Российской Федерации. В 1997 году угледобывающая компания стала акционерным обществом. С 2003 года акции «Воркутауголь» принадлежат металлургической компании «Северсталь», контрольный пакет которой в собственности у бизнесмена Алексея Мордашова. Его же компания владеет и Череповецким металлургическим комбинатом – одним из самых крупных и рентабельных предприятий в России.
Афонина:
- Мы услышали имя того, кто должен нести или не нести индивидуальную ответственность за это. Должны ли олигархи персонально отвечать за то, что происходит на тех предприятиях, чьими акциями они и владеют? 79,2 % акций компании ПАО «Северсталь» принадлежат Алексею Мордашову. Публичное акционерное общество.
Делягин:
- Это как раньше открытое акционерное общество, сейчас заменили юридическую форму. Другое слово поставили.
Афонина:
- Как вы считаете?
Делягин:
- Я считаю, что здесь должно быть расследование. Огульно обвинять на надо. Бывают ситуации, когда все сделано, и все равно происходит какая-то случайность. Я считаю, что нужно усилить работу технического надзора. Потому что он очень сильно деградировал. И нужно ввести серьезную ответственность и инженеров по технике безопасности, и руководства этого надзора. У нас как бывает? Какой-нибудь офицер милиции напился, устроил несчастный случай, снимают его начальников. Даже без обсуждения того, что, может быть, это была случайность, и начальник, может, и не виноват. Здесь тоже должно быть очень жестко. Нужно расследование всех обстоятельств дела. Я хорошо помню, что после одной из аварий, по-моему, на шахте «Ульяновская» в Кемеровской области выяснилось, что инженеры, компьютерщики центра, которые собирали данные с датчиков метана, специально ввели программу, которая занижала эти показатели. Тревога не включалась, и шахтеры не то что они ватник набрасывали, чтобы заработать побольше, хотя это недопустимо, должны быть гарантии у рабочих, чтобы они не получали ниже определенного минимума, даже если они не работают по не зависящим от них обстоятельствам. Сейчас не средневековье, как бы там господа предприниматели – Прохоров и компания – ни старались. Но у нас, к сожалению, в некоторых регионах хуже, чем средневековье. И эти инженеры, по сути дела, они совершили тягчайшее преступление. Потому что шахтеры думали, что у них все в порядке, а уровень метана был выше критического. Было долгое расследование, кого-то одного наказали.
Афонина:
- К канарейкам, что ли, возвращаться, как к единственно объективному тесту? Отказаться от электроники?
Делягин:
- Если такие инженеры, то можно и к канарейкам, если других способов нет. А лучше просто обеспечивать должный контроль и нормальную ситуацию, нормальную оплату. И правила оплаты должны быть таковы, что, если рабочий идет в шахту, а в шахте работать нельзя по не зависящим от рабочего обстоятельствам, то он получает, может быть не сто процентов, но какую-то часть постоянной зарплаты, на которую можно нормально жить. Я очень рад тому, что отдельные рабочие получали сто тысяч рублей в месяц, но когда Росстат говорит: 72 тысячи в среднем, то это наверняка на все предприятие, включая администрацию. Напомню, что в Междуреченске было 80 тысяч, то есть средняя зарплата была больше. Если разрыв между зарплатой руководства шахты и теми, кто реально находится в шахте, такая же, какая была в Междуреченске, то получается, что да, отдельные люди, наверное, получали сто тысяч рублей, может быть даже не директор шахты и не главный инженер, но большинство шахтеров получали даже меньше, чем пять с лишним лет назад в Междуреченске. И тогда понятно, почему людей приходилось чуть не силком загонять в шахту.
Афонина:
- Нам удалось дозвониться до одного из сотрдуников шахты «Северная», его зовут Роман.
Роман:
- Я уже два месяца в отпуске, с 30 декабря. До этого все было хорошо. У нас длинные отпуска, все может измениться очень быстро, буквально за парудней. Концентрация метана может измениться буквально за час, за два. У всех есть газоанализаторы М-02, показывают концентрацию метана, кислорода, СО, угарный газ. Если что-то происходит, прибор сразу начинает пищать. Раньше было хуже, сейчас стало лучше в плане той же бытовухи по шахте. Всегда всем всех снабжали. Последние года четыре-пять. Денег они не жалели. В это вбухивались очень большие суммы. Затычки, очки, перчатки, спецовки. Я работал на первом участке с 2007 года. Все фамилии знакомы. С Валерием вместе работали, живем в одном поселке – Северном. Это мой друг. Он с моим дедом работал раньше в теплице, еще до шахты. Потом, когда я на шахту устроился в 2007 году, Валера был моим наставником. Жена тоже на шахте работает – стволовой подъема, клеть вниз-вверх опускает. Дочке сейчас 17 или 18 лет.
Афонина:
- Валерий Горошко – один из горняков, которые работали на шахте «Северная». Еще раз хотим выразить соболезнования всем тем, чьи близкие погибли в этой чудовищной трагедии. Мы пытаемся разобраться, можно ли было ее предотвратить. Горняки говорят, что техническое оснащение было нормальным. На шахтах компании «Воркутауголь» внедряются технологии многофункциональной системы безопасности, часть работников шахт снабжаются рациями. Технологически сложные участки шахт оборудуют камерами. На главных подземных ответвлениях установлены считыватели для фиксации и идентификации проходящих мимо горняков, что позволяет определить зонально местоположение каждого горняка при проходе считывателя.
Делягин:
- Это все замечательно. Есть просто вопрос. Нам сообщили в начале этой трагедии, что со всеми есть связь. И всех спасут. Это было неправдой.
Афонина:
- Связь была и с подлодкой «Курск».
Делягин:
- До сих пор непонятно, почему у нее под водой отпилили носовую часть и ее торжественно захоронили. Что там было такого, что нельзя показывать никому?
Афонина:
- Продолжаем обсуждать трагедию на шахте «Северная». Есть еще минимальные проблески надежды, хотя по официальным комментариям идет, что все-таки погибшие – 36 человек.
Делягин:
- Спасательные работы прекращены. Так что погибли они или не погибли, но даже если там кто-то выжил, то он не спасется. Здесь та же история, что с подлодкой «Курск».
Афонина:
- Должны ли владельцы контрольных пакетов акций таких предприятий нести персональную ответственность за такие происшествия?
Делягин:
- Я хочу зафиксировать, что можно купить людям роскошную спецодежду, хоть залакировать стены. Но если деньги будут потрачены нерационально, то система безопасности не будет работать. Если вы ржавую «семерку» оттюнингуете и сделаете ее копией «Мерседеса», но не усилите раму, это будет машина смерти. То же самое. Вы можете вложить огромные деньги, но если вы вложите их нерационально, то на безопасность это влиять не будет. Самое главное, это, конечно, стихия, есть случайности, но вся система безопасности – человечество добывает уголь более двух столетий. Система безопасности продумана тщательно. И современные технологии, геофизические исследования, и много всего позволяют достаточно четко определять опасные зоны. Вот Мордашов отверг информацию о закапывании датчиков на шахте «Северная». Он сообщил, что руководство не заставляло шахтеров манипулировать с датчиками метана. По его словам, это невозможно. А ранее дочь одного из погибших рассказала, что ее отец сообщал о загазованности шахты еще до взрыва и говорил, что руководство велело закапывать датчики. Не очень понимаю, почему датчик нельзя закопать или чем-то накрыть. Цитирую вдову одного из вероятно погибших: «За день до трагедии муж признался мне: мы работаем на грани жизни и смерти, у нас метан зашкаливает». На следующий день он погиб. А вдова говорит, что руководство закрывало на это глаза. Горняки докладывали руководству о ситуации в шахте, а руководство закрывало на это глаза. «Ребята постоянно жаловались, демонстрировали начальникам показатели датчиков. Это длилось больше месяца. Понятно было, что рано или поздно рванет. Мой муж лично подходил к высокому руководству, твердил ему про метан. Коллеги его поддерживали, говорили, что ситуация небезопасная под землей. Начальство лишь отмахивалось. Шахтерам велели заклеивать датчики, класть их на землю, чем-то накрывать, чтобы не пищали. Так и приказывали: что хотите делайте с датчиками, но в шахту вы обязаны спуститься».
Вообще говоря, это на юридическом языке называется заявление о преступлении. Сейчас понятно, что со всеми выжившими шахтерами ведется интенсивная работа. Потому что, если они выполняли план, они получали до 80 тысяч рублей. Без плана зарабатывали 30-50 тысяч. А на других предприятиях больше 20 тысяч в Воркуте заработать было невозможно. Угроза увольнения страшная. И это предмет для очень серьезных расследований. Потому что в этой ситуации я верю не российскому олигарху Мордашову, я верю родственникам шахтеров. Потому что один человек может сойти с ума от горя, но уже сейчас есть два не зависящих друг от друга свидетельства.
Афонина:
- Кто же должен нести персональную ответственность? Пишет Артур: «Какую-то ответственность прямые владельцы нести должны. Но основная вина на управляющей компании или на тех, кто непосредственно отвечает за тот сегмент, который оказался некачественным».
Делягин:
- Да, но мы можем сказать, что шахтеры тоже виноваты, что их так заставляют и что они выбирают 80 тысяч, а не 20. И точно в таком же положении может оказаться и какой-то инженер. Да, его принуждают к преступлению, но преступление непосредственно совершает он. Если он не оказался жертвой, приношу извинение, что это так цинично звучит, то он должен отвечать. И то руководство, которое говорило шахтерам, что они должны класть на землю датчики, оно виновно в убийстве. Потому что они не могли знать, кто погибнет, но, как люди с образованием, они должны были понимать, что кто-то погибнет точно.
Афонина:
- Николай, здравствуйте.
Николай:
- Свердловская область. Я уверен, что тут человеческий фактор однозначно. Я не шахтер, работаю в строительстве. Строили объекты к олимпиаде вСочи. Работал в российской строительной компании, но поработал и в иностранной. Разница по соблюдению техники безопасности просто огромная. Работая в российской компании, просто упал человек, он был реально пьяным. Фирму не закрыли, даже прокуратура не пришла. Замяли этот вопрос. Работая в иностранной европейской компании, знаю, что за безопасностью там очень следят. Поначалу мне было сложно привыкать к этому, меня штрафовали за то, что я не соблюдаю банальные меры безопасности.
Афонина:
- Это как-то сказывалось на вашей зарплате? Если не соблюдать правила безопасности, денег реально больше заработаешь?
Николай:
- Есть ответственные руководители, бригадиры. Они должны пресекать такие вещи. Таких людей один раз штрафуют, второй раз увольняют.
Афонина:
- Спасибо.
Делягин:
- Это зависит от организации труда. Если люди, которые организуют процесс работы, хотят, чтобы работа была безопасной, работнику будет невыгодно нарушать технику безопасности. Он каску не наденет – потеряет весомый кусок того, что он заработал. Если же организаторы процесса работы заинтересованы в том, чтобы добывали, как пел Алексей Кортнев, «смерть с углем напополам», если они заинтересованы в любой цене, если они заинтересованы в снижении издержек, как это говорит «рубить косты», в том числе за счет человеческих жизней, тогда людей будут ставить перед выбором, как мы сейчас читали. Между смертельным риском в прямом смысле слова и отсутствием денег. Тогда они не смогут зарабатывать, не рискуя своей жизнью. И они в этом не виноваты. Они жертвы. И они знают, если они кому-нибудь чего-нибудь скажут, то они потеряют работу, с волчьим билетом уйдут. И 20 тысяч не найдут в месяц в этой Воркуте. И уехать оттуда нельзя, потому что некуда.
Афонина:
- Александр нам дозвонился.
Александр:
- Я работал на шахте, ее закрыли, в Воркуте. Когда шахту закрывали, у нас было сокращение. В первую очередь сократили участок … газовой защиты. И сразу был взрыв. И еще скажу про ребят, которые там погибли. Очень многие датчики закрывают просто телогрейками, я сам лично это видел. И работают, бурят, взрывают, палят. Все это для плана, для денег.
Афонина:
- Техконтроль в курсу того, что происходит?
Александр:
- Инженер по технике безопасности забой не обойдет.
Афонина:
- Вы же понимаете, что это может привести к трагедии.
Александр:
- Может, да. Но человек знает, на что он идет. Просто может быть выброс резкий метана, очень трудно кого-то винить. Я понимаю горе родственников погибших шахтеров, но сейчас можно наговорить бог знает что. Я соболезную людям, сам там восемь лет отработал.
Афонина:
- Мне обидно, когда трагедия людей оказывается на вторых и третьих строчках в информационных сообщениях. В республике Коми объявлен трехдневный траур. Начались выплаты семьям погибших горняков. Мы спрашиваем: должны ли олигархи – владельцы шахт – нести персональную ответственность? Артур пишет: «Как вы себе это представляете? Как руководитель огромной компании будет следить за каждым рабочим, чтобы тот надел каску, чтобы не перерабатывал и так далее? Проще всего сказать, надо им платить по 10 тысяч долларов, тогда никто рисковать не будет. Но это на практике нереально». Еще сообщение: «Еду из командировки домой. В Швеции за несоблюдение техники безопасности – очки не надел, без перчаток, берушей – просто выгоняют домой за свой счет».
Делягин:
- Очень правильный подход. Это абсолютно решение. Смею вас заверить, что этот метод прекрасно известен не только в Швеции, но и в России. Если этот метод не применяется, то не потому, что кто-то о чем-то не подумал. А потому что подумали. И потому что руководство компании, или директор структуры, или начальник участка, и, скорее всего, руководство корпорации считают, что на этом нужно экономить. И гораздо дешевле заставлять людей работать, рискуя своей жизнью, чем обеспечивать соблюдение техники безопасности. Поэтому я думаю, что здесь проблема, во-первых, в руководстве корпорации. Может, не Мордашов, может, кто пониже, но на очень высоком уровне. А во-вторых, это проблема государства. Потому что, если бы государство реально обеспечивало бы контроль техники безопасности, а это его функция, и наказывало бы корпорацию так же жестоко за отдельных рабочих, как наказывают отдельных рабочих в Швеции и других цивилизованных странах, то я думаю, что сотни, а может быть и тысячи были бы сегодня живы.
Афонина:
- Если бы это было еще и финансово не выгодно – нарушать технику безопасности.
Делягин:
- Для этого достаточно организационных изменений. Для этого не нужно большого финансирования.
Афонина:
- Алексей, здравствуйте.
Алексей:
- Я лично считаю, что обязаны собственники отвечать. Потому что деньги они получать любят, а вот отвечать – тоже надо. Он обязан требовать от своих директоров, чтобы все выполнялось. Или это его личная установка – любыми путями получать прибыль. И также я думаю, что государственные инспектора тоже должны нести ответственность. Потому это не происходит один день. Значит это системные нарушения. Просто так тоже ничего не взрывается. Очень жестко все должны отвечать. Как только у нас появляются жертвы человеческие, тогда начинают думать: что же делать?
Афонина:
- Спасибо. Нам пишет Макар: «Выработка любой ценой, олигархи и чиновники требуют денег». «Все должны нести ответственность, но у нас в основном работяга во всем виноват, а не начальство».
Анатолий:
- Я считаю, что категорически нужно, чтобы олигархи отвечали. Если будут они отвечать, тогда не будет таких нарушений со стороны непосредственных руководителей.
Афонина:
- Каким образом они должны отвечать?
Анатолий:
- При таких жертвах рублем не отделаешься. Отстранением.
Афонина:
- Он владелец.
Делягин:
- Конфискация имущества за совершение особо тяжких уголовных преступлений. В России, правда, этого нет. У нас даже у коррупционеров имущество не конфискуют. А иногда потом даже и возвращают, если вдруг что-то сгоряча изъяли. В принципе, если будет доказано, что организация труда, которая толкает людей, по сути дела, на самоубийство, что руководитель хотя бы подозревал об этом, во-первых, это соучастие в убийстве. И во-вторых, это тяжкое преступление, должно быть вплоть до конфискации. И тюремное заключение. Это верхний предел, но иначе эти люди будут подставлять своих директоров, замов, помов, управляющих и так далее. Точно так же, как, вероятно, они подставляют своих рабочих.
Афонина:
- Если в 1997 году «Воркутауголь» стала акционерным обществом, до этого была государственным предприятием, ваша логика действует для государственных предприятий? И кто тогда должен отвечать в этом случае?
Делягин:
- Если контрольный пакет акций у государства, есть управляющий орган от государства. Грубо говоря, должен в таком случае отвечать министр. Если я – олигарх, который плохой, или министр, который хороший, или верный слуга народа, - если я организую производство таким образом, что я принуждаю людей к самоубийству, я совершаю уголовное преступление. А если я совершаю уголовное преступление, это для нашей либеральной тусовки является экстремистским лозунгом, но я осмелюсь повторить лозунг Манежной площади: «Закон един для всех». Либеральная тусовка искренне считала тогда и, по-моему, искренне считает сейчас этот лозунг экстремистским. Но какая разница, кто доводит людей до самоубийства – министр или олигарх? Может быть, они не виновны, может быть, они правда про это не знали. Но это вопрос судебного разбирательства. Кто непосредственно принимал решение и кто закрывал глаза. Потому что очень сложно поверить, что идет такой вопль, и наверх ничего не просачивается. Если я – хозяин и собственник предприятия, или если я - министр соответствующей отрасли, - не интересуюсь, а какая у нас частота аварий, а какая частота аварийных происшествий и так далее, это не доведение до самоубийства, это другое уголовное преступление, но тоже уголовное. Называется – преступная халатность. За него наказание мягче, но оно все равно должно быть. Потому что иначе людей будут убивать. И мы с вами будем в этой студии раз в год, раз в два года говорить, как в фильме «Касабланка»: «Какой ужас! Какой ужас!» И дальше вернулись к своим делам. Вы получаете 30-50 тысяч рублей, если вы не выполняете план. Если вы даете план – до 80 тысяч. А если вы чем-то возмущаетесь, то за пределами шахты можно заработать в лучшем случае 15-20 тысяч рублей. А вас могут уволить с волчьим билетом, и тогда вы ничего вообще не заработаете. Воркута – не Москва, это город чуть поменьше. И уехать вы никуда не можете, потому что у вас нет ни денег на переезд, ни понимания того, как вы будете жить, ни возможности нормально снять жилье, ни возможности получить правовую защиту, если вас обманут. И так далее. А кирпичные заводы на курортах Северного Кавказа у нас никто не отменял, если я правильно понимаю.
