2001.04.25 , "Ведомости"
, просмотров 656
Первое, что бросается в глаза в бюджетном послании президента, — вольное отношение его составителей к реальности. Президент рапортует о полной ликвидации долга федерального бюджета перед социальной сферой еще в 2000 г., хотя в конце года долг перед ней даже по зарплате составил 48 млн руб. Да, это мало — но долг все же есть. При Ельцине помощники президента реагировали на такие заявления словами: «Президента опять подставили». Утверждение, что в 2000 г. «в полном объеме и без задержек осуществлялось финансирование расходов федерального бюджета», опровергается отчетами Минфина, по которым в январе расходы были меньше плана на 7,1%, в феврале — на 17,7%, мае — на 13,2%, июне — на 6,8%, июле — на 12,8%, сентябре — на 8,7%, октябре — на 14,8%, ноябре — на 10,1%. Ряд месяцев пропущен не из-за своевременного исполнения обязательств, а потому, что Минфин не раскрыл информации об исполнении бюджета. Минфин до сих пор не обнародовал отчетные данные по исполнению федерального бюджета.
Важнейшей задачей бюджетной политики названо поддержание макроэкономической сбалансированности. Это признак непонимания сути бюджетной политики: стержень всей экономической политики государства низведен до средства достижения технической цели — макроэкономической сбалансированности, вне решения общегосударственных задач просто не имеющей смысла.
Повторив идею о разделении бюджета надвое, президент охарактеризовал ее еще более скупо, чем в послании. Он уже не говорит, что минимум средств должны идти на текущие гособязательства, а допдоходы — на стратегические цели (это вызывало недоумение: минимальных средств могло и не хватить на «текущие» обязательства, а ряд стратегических функций надо выполнять всегда, даже при плохой конъюнктуре). Не упоминает он и о лишении Госдумы права обсуждать параметры гарантированного бюджета, что уничтожало возможность его совершенствования, подменяя компромисс в Госдуме голосованием вотума доверия правительству.
В итоге идея «двух бюджетов» стала возвратом к «защищенным статьям», от которых отказались еще в 1998 г., так как бюджет должен исполнять все свои обязательства, а не только некоторые.
Несмотря на изживание кризиса неплатежей, переход с 2002 г. на взимание налогов по методу начислений утяжелит реальное налоговое бремя. Эта фискальная мера ухудшит конъюнктуру как раз накануне «трехлетки кризисов» 2003 — 2005 гг.
Призыв решительно банкротить «неработающие предприятия» (без указания, что это такое) надо оценивать, понимая, что активизация банкротств до искоренения их криминального характера есть стимулирование оргпреступности.
Применение рентных принципов налогообложения — налоговая революция. Неопределенность изложения ее идей дестабилизирует экономику.
Финансирование социальных организаций по результатам работы без гарантий населению делает его заложником: если главврач больницы работает плохо, ее закроют, а лечиться будет негде.
Президент говорит о многих проблемах, муссируемых государством долгие годы, как о чем-то новом. Это отсутствие системы управления госактивами, сметного финансирования госорганов, оценки рациональности и эффективности расходов, единой системы управления госдолгом. Отсутствие анализа причин нерешенности этих проблем не позволяет надеяться на успех, вызывает недоверие к президенту и во многом дезавуирует послание. Оно игнорирует масштабные бюджетные и системные проблемы России (например, замедление роста экономики). Эйфория от хорошей конъюнктуры придает посланию почти церковную и не вполне уместную благостность.
